Николай Асеев
За картой убившие карту, всё, чем была юность светла, вы думали: к первому марту я всё проиграю - дотла. Вы думали: в вызове глупом я, жизнь записав на мелок, склонюсь над запахнувшим супом, над завтрашней парой чулок. Неправда! Я глупый, но хитрый. Я больше не стану считать! Я мокрою тряпкою вытру всю запись твою, нищета. Меня не заманишь ты в клерки, хоть сколько заплат ни расти, пусть все мои звезды померкли - я счет им не буду вести. Шептать мне вечно, чуть дыша, шаманье имя Иртыша. В сводящем челюсти ознобе склоняться к телу сонной Оби. А там - еще синеют снеги, светлейшие снега Онеги. Ах, кто, кроме меня, вечор им поведал бы печаль Печоры! Лишь мне в глаза сверкал, мелькал, тучнея тучами, Байкал. И, играя пеною на вале, чьи мне сердце волны волновали? Чьи мне воды губы целовали? И вот на губах моих - пена и соль, и входит волненье, и падает боль, играть мне словами с тобою позволь! 1921
